Автор: Black Bride
Бета: Yutaka Oka
Фэндом: Glee
Пейринг: Фурт, Клейн
Тайминг: 2х15
Жанр: романс, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Дисклеймер: все лавры – Мёрфи и ко
Предупреждение: ООС, конечно же; спойлеры ко всему сериалу до 2х16; анти-клейн
>>читать
– У тебя клубничный сироп в уголке рта, – улыбаясь своей открытой и безумно сексуальной улыбкой, заметил Блейн и, протянув руку, коснулся губ Рэйчел салфеткой.
Девушка на секунду округлила выразительные глаза цвета молочного шоколада и улыбнулась в ответ.
– Пожалуй, пора приступать к активным действиям. – Курт поспешно встал из-за столика. – До закрытия еще нужно успеть забежать в несколько отделов. К тому же, если мы просидим здесь еще полчаса и съедим еще по порции мороженого, то не влезем ни во что из того, что сегодня купили. – Он нервно рассмеялся.
Курт, Блейн и Рэйчел расположились перекусить на фуд-корте торгового центра, куда выбрались за покупками. Распродажа весенней коллекции радовала своими ценами, погода радовала обещанием чудесной вечерней прогулки, а Блейн радовал своим неожиданным рвением к шопингу, не сходящей с лица улыбкой и теплыми взглядами.
На самом деле, Курт хотел выбраться в магазин именно с ним, но в последний момент с ними напросилась Рэйчел: буквально схватила Курта за рукав, когда он выходил из дома. Ей срочно понадобилось «что-нибудь выигрышное», чтобы представить свою новую песню перед ребятами из хора.
– Милая, если бы проблемы с твоим невыносимым характером решались только сменой наряда, то все было бы куда проще, – недовольно пробормотал Курт, но все-таки согласился взять Рэйчел с ними.
И вот, теперь она снова отвлекала Блейна. От него, от Курта, отчаянно требовавшего внимания, перспективы на которое таяли, как ванильное мороженое, что сейчас стояло в креманках на столе перед ними.
– Курт прав, стоит поспешить, если мы хотим успеть еще забежать в пару отделов, – к радости Курта, Блейн поддержал его и, мило улыбнувшись Рэйчел, тоже встал из-за столика. – К тому же, тебе-то мы так ничего и не выбрали. Только загляну в дамскую комнату. – Он подмигнул девушке (Курт в этот момент нервно икнул) и, эффектно развернувшись на каблуках, скрылся за периметром фуд-корта.
Рэйчел проводила Блейна затуманенным взором. Курт напрягся.
– Дорогая, мне кажется, мы это уже проходили, и я не хотел бы снова возвращаться к тому разговору, – он смерил девушку предупреждающим взглядом.
– О чем ты? – Рэйчел посмотрела на него снизу вверх настолько невинно, что Курту стало стыдно.
– Ну, на всякий случай, – Курт поежился и сделал вид, что рассматривает роллер-площадку в центре зала.
Рэйчел пожала плечиками и поднялась на ноги. Она примирительно положила руку на плечо Курта и, приблизившись к его уху, тихонько промурлыкала:
– Я запомнила урок, не переживай.
Курт вздохнул и встретился с ней взглядом.
– Ты же знаешь, как я устал вечно добиваться его внимания, – он поджал губы.
– Я понимаю, – кивнула Рэйчел, и Курту показалось, что она в этот момент унеслась в своих мыслях куда-то далеко.
«О Финне вспомнила», – предположил он. И в этот момент за их спинами возник Блейн, по-хозяйски обняв друзей.
– Вперед, за новым образом неподражаемой мисс Берри!
***
Курт очень серьзно – пожалуй, даже слишком серьезно, – подошел к поискам наряда для Рэйчел.
– Оно должно смотреться выигрышно, но не кричаще, – поучительным тоном произнес юноша, откидывая в сторону очередную кофточку и юбку от «All Saints». – Все не то, совершенно не подходит.
Его настолько увлек процесс, что он на какое-то время с головой ушел в раскопки тряпичных сокровищ среди многочисленных полок и стоек, позволив Блейну с Рэйчел слоняться по отделу в свое удовольствие. Никто из них (к сожалению, даже у безупречного далтоновского соловья) не мог похвастаться безупречным вкусом – в этом Курт был уверен, а потому доверял только себе.
Пожалуй, в этот раз это стало ошибкой. Иногда даже безупречное чувство стиля может сыграть с тобой злую шутку.
Бездумно прослонявшись между стоек с пару минут, Рэйчел неожиданно для себя заметила заходящих в отдел Финна и Квинн. Бывшая королева команды поддержки мило улыбалась квотербеку, держа его под руку. Рэйчел позеленела с досады: Финн смог простить Квинн, которая – страшно подумать! – изменила ему с его же лучшим другом, долгое время навешивала на него отцовство, а потому стала встречаться с очередным футболистом прямо у него под носом. А как простить Рэйчел – ну, с кем не бывает, захотелось ей отомстить и вызвать ревность! – так дудки. Все усилия, все красноречивые взгляды, которые Рэйчел все эти недели кидала на Финна, не производили почти никакого впечатления. Финн, как правило, лишь неопределенно вздыхал и ограничивался виноватой улыбкой.
Рэйчел всегда была импульсивной и быстрой на расправу. «Думай, прежде чем делать» – это было явно не про нее. Взвешенные решения давались ей с трудом, куда легче было действовать по мере поступления проблем. А то, что причиной этих проблем, зачастую, она сама и являлась… Что ж. Жизнь вообще странная штука.
Вот и сейчас Рэйчел еще не успела хорошенько обдумать, зачем она это делает, как уже тащила Блейна за рукав его щегольского пальто в ближайшую примерочную.
– Рэйчел, что ты делаешь? – Блейн не ожидал такого порыва со стороны девушки и теперь еле поспевал за ней, не желая подвергать опасности трещавшую в ее крепко сжатом кулачке ткань пальто.
– Кажется, я нашла то, что надо, – на ходу придумывая отговорку, девушка схватила какое-то аляповатое платье с первой попавшейся на их пути стойки, – и мне нужна твоя помощь.
Она решительно втолкнула Блейна в примерочную кабинку и задернула штору ровно на столько, чтобы оставить щелочку и подглядывать за сладкой парочкой Хадсон-Фабре.
– Рэйчел? – Блейн неуверенно топтался рядом, места для двоих явно не хватало.
– Тихо, – скомандовала девушка, выглядывая из-за шторки. – Идут.
– Кто? – Блейн все еще силился понять коварный план Берри.
– Потом! – девушка раздраженно отмахнулась от Блейна, после чего резко отдернула шторку, развернулась к Андерсону и, не дав ему одуматься, набросилась на него со страстными поцелуями.
Шокированный парень попытался вырваться, но Рэйчел лишь сильнее притянула его к себе, запустив цепкие пальчики в курчавую шевелюру и пребольно надавив на затылок. Блейн замычал, и Рэйчел на секунду ослабила хватку, выдохнув ему в губы:
– Надо, – и вернулась к своему прежнему занятию.
Вся соль ее плана была в том, чтобы наброситься на Блейна в тот момент, когда Фабре и Хадсон будут проходить мимо примерочных. Рэйчел решила в этот раз попробовать незатейливую методику «Клин клином вышибает»: она рассталась с Финном из-за того случая, когда пыталась заставить его ревновать, – значит, можно попытаться вернуть его тем же путем.
В идеале, сейчас Финн должен был:
а) увидеть Рэйчел и позеленеть от ревности (хотя нет, синий ему идет больше);
б) увидеть Рэйчел и обзавидоваться Блейну, который целуется с тако-о-ой сексуальной девушкой (Рэйчел изо всех сил изображала томные вздохи, прижималась к парню и творила с его волосами какое-то дичайшее непотребство);
в) увидеть Рэйчел в контрасте с Фабре, шедшей с ним рука об руку, и понять, что выбрал не ту;
г) увидеть Рэйчел, которая целуется с ГЕЕМ, и понять, в каком отчаянии пребывает несчастная девушка, после чего захотеть немедленно спасти ее от одиночества и необдуманных поступков.
Но мироздание сработало как-то неправильно. Вместо того чтобы через несколько десятков секунд жарких поцелуев с Блейном (черт, он ведь начал отвечать!), быть выдернутой из примерочной сильными руками возлюбленного квотербека, Берри услышала смех Квинн, а в следующую секунду за ее спиной кашлянула менеджер торгового зала. Рэйчел оторвалась от шумно дышащего парня и воззрилась на невысокую молодую женщину рядом.
– Попрошу вас поискать другое место для своих любовных игрищ, молодые люди, – менеджер скрестила руки на груди и поджала губы.
Рэйчел фыркнула, бесцеремонно ухватила все еще обескураженного Блейна за воротник плаща и вытащила его в торговый зал. Она поискала глазами Финна, но наткнулась на другой взгляд, полный обиды и боли.
Посреди зала, изо всех сил сжимая в руках нечто, бывшее не так давно идеально разглаженной черной блузкой, стоял бледный, как полотно, Курт. Его прозрачные зеленые глаза потемнели, а губы чуть заметно дрожали.
Рэйчел оцепенела: она совершенно не подумала о том, что их поцелуй с Блейном может увидеть кто-то еще… Честно говоря, она вообще ни о чем не думала. Как всегда.
– Курт, я… – Рэйчел неуверенно шагнула в сторону Хаммела.
Но тот лишь отступил назад, качая головой.
– Не надо, Рэйчел. Я не хочу ничего слышать, – прошептал юноша чуть слышно и, выпустив из рук кофточку, пулей вылетел из отдела.
Рэйчел обернулась к Блейну. И тут ее снова ждал сюрприз. За спиной звезды Далтона стоял тот, ради кого все это представление и устраивалось, – Финн Хадсон – и всем своим видом выражал осуждение.
– Знаешь, Рэйчел, даже я стал учиться на своих ошибках, – он пристально посмотрел в глаза девушки, полные паники: все пошло не так! – А ты ничему не учишься, – он развернулся и вышел из зала в коридор, где его уже ждала презрительно ухмыляющаяся Квинн.
Рэйчел посмотрела на своего последнего спутника: осталось только, чтобы и Блейн сказал ей что-то «приятное».
– Чего ты добивалась? – Блейн шагнул к девушке навстречу, и та, всхлипнув, повисла у него на шее.
– Я хотела заставить Финна ревнова-а-а-ать, – захныкала она, как маленькая девочка. – Но я даже не подумала о том, что Курт может увидеть и… и… – всхлипы стали отчетливее.
Блейн тихонько приобнял ее за хрупкие плечи.
– Я с ним поговорю, – пообещал он, и Рэйчел затихла.
Она подняла на него полные мольбы глаза.
– Правда?
– Правда, – обезоруживающе улыбнулся Блейн. – Прямо сейчас пойду и поговорю. Уверен, он еще не успел уехать.
Девушка шмыгнула носом и улыбнулась в ответ.
– Спасибо. Тогда поспеши, пожалуйста, – она оглянулась назад, ища взглядом то, что бросил на пол Курт, выбегая из отдела. – Тем более, Курт даже нашел мне что-то дельное, и я должна это померить.
– Хорошо. Тогда я тебя оставлю, – он подмигнул девушке и заспешил к выходу.
«А целуется она все-таки отлично», – отметил про себя убежденный гей.
***
Слишком хорошо начинался этот день, чтобы закончится так же замечательно. Курт с усилием проглотил комок горечи и загнал обратно непрошеные слезы. Хватит, он решил быть сильным.
До боли в костяшках пальцев сжав руль, он уже почти нажал на педаль газа, когда заметил, что по парковке к его джипу направляется Блейн Андерсон.
Курт с трудом заставил себя заглушить двигатель и, глубоко вдохнув, разблокировал двери, чтобы Блейн смог сесть в машину. Здравый смысл боролся в нем со страшной обидой.
– Я знал, что еще успею поймать тебя за хвост, – обезоруживающе улыбаясь, Блейн приземлился на переднее сидение рядом с Куртом.
Тот промолчал, угрюмо уставившись на приборную панель.
– Слушай, ну не подумал же ты, в самом деле… – начал Блейн.
– А что мне еще думать?! – неожиданно сорвался Курт. – Берри не знает меры ни в чем, а ты идешь у нее на поводу, как последняя потаск… – он запнулся и закусил губу.
– Ого, – усмехнулся Блейн. – Да тебя неплохо зацепило, я смотрю, – он примирительно положил руку на плечо Курту, но тот дернулся и сбросил ее.
– Знаешь, наверное, я был не прав, – проговорил Курт с желчью, и Блейн навострил уши, – неопределившиеся геи и бисексуалы существуют. Только от тебя я этого не ожидал.
– Ты серьезно? – Блейн совершенно не поддавался на провокации и продолжал все так же бесстрастно смотреть на Курта. – Рэйчел сделала это, только чтобы заставить Финна ревновать.
Кошачьи глаза Курта подозрительно сощурились.
– Ты отвечал ей.
– Было бы глупо стоять столбом, когда тебя страстно целуют вот уже полминуты, – Блейн улыбнулся одной из своих самых милых улыбок, чуть приподняв брови, и Курт почувствовал, как злость отступает.
– Поверь мне, она не хотела ничего дурного, – продолжил Блейн. – Зато мне это многое дало, – он придвинулся с Курту вплотную, и тот ощутил его теплое дыхание на своей коже.
– И… и что же? – стараясь оставаться как можно более спокойным, спросил юноша.
– Ты меня жутко ревнуешь. Следовательно, для тебя это много значит, – он скользнул взглядом по лицу Курта и задержался на его губах. – Я значу…
Курт немного запоздало осознал, к чему все идет, и потому, когда мягкие и горячие губы Блейна коснулись его, лишь часто-часто заморгал и нервно сглотнул. Блейна, однако, оцепенение Курта не смутило. Он продолжил целовать его плотно сжатые губы, пока не почувствовал, как они приоткрылись, и углубил поцелуй. Курт сдавленно выдохнул и подался навстречу Блейну, протягивая руку к его щеке, и в этот момент случайно зацепил локтем клаксон на руле.
От резкого звука оба парня подпрыгнули на месте и нарушили поцелуй. Блейн рассмеялся.
– Вот и машина говорит, что нужно знать меру. Слишком много поцелуев за сегодня, – он улыбнулся, демонстрируя свои идеальные жемчужные зубы.
От этой фразы у Курта внутри что-то дернулось и лопнуло. Эйфория от поцелуя потихоньку ускользала, а на смену ей пришло ощущение, что поцелуй был чем-то… неправильным. То есть, конечно, он был как раз тем, на что Курт рассчитывал все это долгое время, проведенное рядом с Блейном в Далтоне. Он хотел этого больше всего на свете. Вот только как истинный романтик, он всегда представлял их первый поцелуй с Блейном немного по-другому. Хотя нет – совсем по-другому: предпочтительно, у камина в далтоновской гостиной, под мерное потрескивание огня, шум дождя за окном, либо же где-то в парке, под весенние трели певчих птичек. В его мечтах они всегда трепетно держались за руки – потому что ничто не может быть романтичнее застенчивых взглядов и прикосновения рук. Салон автомобиля, не располагавший к романтике, все еще напоминавшая о себе я обида из-за случая в «All Saints», какие-то смешанные эмоции, невпопад сказанная фраза… Черт, все должно было быть не так.
Курт облизнул губы и, глубоко вздохнув, откинулся на сидении.
– Ты такой милый, – Блейн, не таясь, разглядывал Курта. – И целуешься тоже мило.
Скосив глаза на предмет своих мечтаний, Курт улыбнулся уголком губ.
– Но надо еще тебя поднатаскать, – хмыкнул Блейн.
Улыбка исчезла с лица Курта, и он внимательно посмотрел на сидящего рядом парня.
– Так плохо целуюсь?
Он прекрасно знал, что, должно быть, оно так и есть, ведь какой у него был опыт? Бриттани? Или то недоразумение с Карофски? Но почему-то сейчас его захлестнула ледяная волна негодования. Блейн сегодня уже допустил несколько ошибок, и если ответ сейчас не удовлетворит Курта, то…
– Что с тобой? – Блейн нахмурился. – Я просто сказал, что стоит попрактиковаться.
Прозрачные зеленые глаза вмиг потемнели.
– Ну, ты-то, конечно, искусен во всем, что касается отношений. Берри, вон, оценила, – он понимал, что говорит какую-то чушь, но внезапно вспыхнувшее негодование заглушило голос разума. – Для тебя я не достаточно сексуальный, не умею целоваться, да и соло едва ли достоин.
Курта явно занесло, но забирать свои слова обратно было поздно. Блейн воззрился на него с неподдельным удивлением. Приблизительно так, как когда они пели «Animal».
– В чем твоя проблема? Я не думал, что это вызовет у тебя такую реакцию, – ореховые глаза недоуменно разглядывали поменявшегося в лице Курта. – Мне кажется, у нас все развивалось так, как должно было…
– У нас? – голос Курта предательски взлетел до самого высокого регистра, как было всякий раз, когда он волновался. – А были какие-то «мы», Блейн? Когда, позволь поинтересоваться? Когда ты меня упорно не замечал? Когда, зная о моих чувствах, втолковывал мне о своей любви к менеджеру из GAP? – он не дал Блейну ввернуть фразу, хотя видел, что тот уже раскрыл рот для возражений. – И не надо врать, что ты ничего не знал: слепой бы заменил, как я на тебя смотрю и ищу твоего внимания. Финн Хадсон и то был сообразительнее. Ты целовался с Рэйчел – уже дважды! – и отговаривался своей неопределенностью. Прежде ты никогда не рассматривал меня, как потенциальную пару. Ты во всем ставишь себя выше, и тебе все равно, что думают люди рядом с тобой, насколько твое безразличие и менторские замашки могут их обидеть. И, Блейн Андерсон, я вынужден сказать, что я разочаровался в тебе.
Курт выпалил свой монолог почти на одном дыхании, и под конец сам уже испугался того, что сказал. Захотелось перемотать последние несколько минут назад и переписать весь разговор заново. Он в ужасе прижал ладонь к губам.
Широко распахнутые глаза Блейна выражали крайнюю степень удивления и обиды.
– Зависть, Курт, – очень плохое качество, – проговорил он чуть слышно. – Мне жаль, что ты воспринял это так остро. Мне казалось, что все идет хорошо, – он открыл дверь автомобиля и, помедлив, добавил. – Я в тебе тоже разочаровался.
Хлопок дверью прозвучал, словно выстрел. Выстрел прямо в сердце Курта Хаммела. И наступившая следом за этим тишина показалась воистину гробовой.
Курт обессилено откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, пытаясь успокоиться.
Что на него нашло? Магнитная буря? Лунное затмение? Надо будет свериться с календарем. Это был первый – и, по-видимому, последний, – их поцелуй с Блейном. Что такого Блейн сказал ему? Почему это так вывело его из себя?
– Я ненавижу тебя, Курт Хаммел, – сквозь зубы пробормотал парень, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
Какого черта произошло?
Сквозь красную пелену перед глазами и ту дикую боль, которую Курт сам же себе и доставил, постепенно начали проступать ответы. Просто последнее время его действительно очень и очень сильно оскорбляло поведение Блейна. Ему безумно надоело сидеть у его ног, надеясь на подачку в виде внимания, ждать, когда же тот прозреет и поймет, что ждал Курта всю свою жизнь. То, что он сказал Блейну, просто-напросто явилось эссенцией той обиды и эмоций, что скопились в Курте за несколько долгих мучительных месяцев. Далтон сам по себе был не плох, но все чаще и чаще Курт приходил к мысли, что перевод был ошибкой.
Правда, все это - совсем другая история.
Странно было одно: почему именно сейчас, после такого «прогресса» в их отношениях, Курт вывалил на Блейна все, что наболело? Неужели поцелуй не прибавил потрясающему Блейну пару сотен очков, которые он потерял на других фронтах?
Курт коснулся дрожащими пальцами своих губ. Что он почувствовал? Начнем с того, что он был к этому не готов. А теперь можно было попытаться проанализировать свои впечатления от первого поцелуя человека, в которого он был влюблен.
Блейн отлично целовался. Горячо и уверенно. И его губы на вкус были почти сладкими. И… гладкими. И… Стоп. Как-то очень технично выходит. Курт задумался о своей эмоциональной реакции. Удивление – ладно. Хотя нет, не ладно. Удивления было столько, что он даже не успел как следует обрадоваться, а через пару секунд их уже разлучил клаксон автомобиля. Ему определенно понравилась техническая составляющая, а из эмоций не было ничего, кроме удивления и легкой паники. В тот краткий миг, когда он уже все-таки расслабился и отдался ощущениям, пожалуй, в его сознании промелькнуло что-то типа «ну вот же, наконец!», далее последовало желание взять лицо Блейна в свои ладони, но этому не суждено было случиться. То есть все-таки была какая-то нежность? Хотелось же ему почувствовать его ближе, коснуться кончиками пальцев. Да. Пожалуй.
Анализ вышел какой-то неутешительный. Ему думалось, что эмоций будет больше. Фейерверки или уж стайки трепещущих бабочек в животе… На деле же где-то внутри Курта лишь пару раз взмахнула крылом певчая птичка с задушенным голосом.
«Пора возвращаться», – подумал юноша. Причем конец мысли предполагал сразу несколько вариантов: возвращаться домой, возвращаться в МакКинли, возвращаться к прежнему себе и людям из жизни, где он был тем Куртом Хаммелом, каким нравился самому себе. А не этой неуравновешенной, выжатой, как лимон, истеричкой.
Курт вытер слезы тыльной стороной ладони и включил зажигание.
***
Финн включил свет в гостиной и обнаружил лежавшего на диване Курта. Тот закрылся рукой и зашипел:
– Кто тебя просил включать свет?
– Я не знал, что ты тут, – пожал плечами Финн и послушно щелкнул выключателем.
Он какое-то время постоял в дверях, не зная, есть ли смысл на ощупь продвигаться вглубь гостиной. Телефоном, может, посветить? Финн пошарил в карманах и понял, что оставил мобильный в машине.
Может, и к лучшему. Может, вообще не стоит сейчас беспокоить Курта.
Все, что Финн понял из произошедшего в торговом центре, – так это то, что Рэйчел уже второй раз в жизни старалась склонить Блейна, в которого был влюблен его сводный брат, к неестественным для того отношениям. А то, как она выставляла это напоказ, вызвало у Финна почти рвотную реакцию. И ведь Рэйчел прекрасно знает, что Блейн значит для Курта… Как она может?
После их встречи с в «All Saints», Финн еще какое-то время послонялся с Квинн по торговому центру, а потом до самого вечера просидел с ней в кофейне неподалеку – «Брэдстикс» надоел по самое не могу. Фабре снова начала петь что-то про то, как чудесно они будут смотреться на фотографиях с выпускного: король и королева школы, безупречные и успешные. Финн согласно кивал головой, но думал, пожалуй, лишь о том, насколько сильно расстроился Курт и где он сейчас. Последнее время острые реакции брата стали его напрягать: никогда не знаешь, найдешь ли ты его тихо плачущим у себя в комнате или метающим гром и молнии (а вместе с ними – стаканы и блюдца) на кухне (хотя в тот день он упорно отговаривался тем, что его раздражает новая духовка, в которой невозможно приготовить требующее особого температурного режима суфле).
Финн действительно беспокоился о Курте. За то время, которое они были знакомы, Хаммел-младший стал для Финна неким авторитетом. Он очень многому научил его за год, проведенный вместе в хоре, за историю отношений их родителей. На своем примере и своими советами. Финн не покривил душой на свадьбе, когда сказал, что именно Курт объяснил ему, что значит быть настоящим мужчиной.
Но они все еще были подростками, сколь бы зрело кто из них ни мыслил. И сейчас у всех были не самые простые времена выбора: себя самого, своего пути и тех, кто идет по нему рядом с тобой. И Финну совсем не нравилось, что Курту для того, чтобы спокойно идти по своему пути, пришлось столько поменять в своей жизни. Он имел в виду, конечно же, перевод в Далтон после нападок Карофски. Сейчас он был уверен, что, пойми он всю серьезность ситуации раньше, не просто бы вступился за Курта, а пресек бы её на корню. Еще давно. Еще в пору платьев из красных штор для ванны.
Финн вынырнул из своих мыслей на поверхность реальности только когда понял, что чего-то не хватает. Точно – стало неестественно тихо. Напротив него, скрестив руки на груди, сидела с недовольным выражением лица Квинн.
– Что? – Финн постарался снова сосредоточиться на своей девушке.
– Ты меня не слушаешь, – бывшая королева команды болельщиц поджала губы.
– Может, нам спеть на выпуском песню? – попробовал хоть как-то поддержать разговор Финн (он был уверен, что за то время, пока он отвлекался на свои переживания за Курта, Квинн не изменила своей любимой теме).
– Ты с ума сошел? – Квинн закатила глаза. – Тогда нас точно не выберут.
– Но мы же вместе в хоре, – Финн сделал вид, что не понимает, за что опасалась Квинн.
– Король и королева выпускного не должны афишировать эту сторону своей биографии. Будто ты не понимаешь.
По выражению ее лица было заметно, что объяснять дурачку Финну такие простые вещи столь спокойно ей нелегко. Но игра стоила свеч. И она готова была терпеть.
– Типа, пятно на репутации, да, Квинн? – Финн вдруг как-то странно улыбнулся и встал из-за столика.
– Ты куда? – она широко раскрыла свои зеленые глаза.
– Все-таки я беспокоюсь за Курта. Его из того отдела как ветром сдуло. Лучше проверю, где он, – он чмокнул Квинн в щеку и направился к выходу.
Девушка осталась сидеть на месте, абсолютно не понимая, что нашло на Хадсона. Надо же быть таким толстокожим! Ничего. Она все равно добьется своего.
«Только популярность тебя и интересует», – думал про себя Финн, садясь за руль. Он должен был признаться, что для него хорошая репутация тоже была чрезвычайно важна. Но хорошая репутация не стоила того, чтобы предавать свои интересы. Тем более, так неприкрыто заявлять о своих корыстных целях.
***
Финн уже было развернулся, чтобы покинуть гостиную, но Курт окликнул его:
– Не уходи, пожалуйста.
Финн застыл. В голосе брата сквозило плохо скрываемое отчаяние. Ему было очень паршиво, раз он попросил Финна посидеть с ним. Финну в голову пришла неожиданная мысль. Конечно, он останется. Вот только захватит кое-что из своей комнаты.
– Сейчас вернусь, – пообещал он Курту.
Через пару минут он уже приземлился на пол рядом с диваном, а в руках у него была… гитара. Курт с удивлением посмотрел на брата: он никогда не видел его играющим на гитаре и вообще сомневался, что он умеет играть на чем-то еще, кроме барабанов.
– Ты где ее достал? – он смерил Финна подозрительным взглядом.
– Под кроватью лежит с момента переезда, все как-то руки не доходят, – отозвался Финн.
Спиной он оперся на диван, поудобнее устроившись на ковре с инструментом.
– Рэйчел – дура, не обращай на нее внимания, – неожиданно подал он голос.
Курт грустно рассмеялся.
– Не то слово. Пыталась заставить тебя ревновать, а в результате…
– Чего? – Финн уставился на Курта округлившимися глазами. – Ревновать?
– О, приехали, – тот пододвинулся ближе к краю дивана, чтобы было удобнее разговаривать с братом. – Виновник торжества-то и не в курсе. Она целовалась с Блейном, чтобы заставить тебя ревновать.
Повисла тишина. Финн медленно переваривал информацию.
– А я думал, что она и правда имеет какие-то виды на твоего… друга, – неуверенно проговорил он через какое-то время.
– Нет, ее план был куда хитроумнее. Вот только ты не оценил, – кажется, Курта повеселило это открытие.
Действительно, вышло забавно. Игра Рэйчел не стоила свеч. Она лишь стоила Курту сердца всмятку.
– А почему я должен был ее ревновать? – спросил Финн. – Мы же уже это проходили не раз. И расстались. Она считает, что я могу до бесконечности бегать по одному и тому же кругу? – проговорил он чуть сердито.
Курт с интересом посмотрел на него: Финн определенно прокачал свою сообразительность за последнее время.
– Очевидно. А ты не хочешь ее вернуть?
Финн отрицательно покачал головой и принялся настраивать гитару.
– Это уже пройденный этап. Она милая, но я не хочу снова наступать на одни и те же грабли.
Курт одобрительно кивнул, правда, Финн, склонившийся над грифом гитары, этого уже не видел.
Мысль о Рэйчел навела его на мысль об одной песне, и он начал играть. В комнате стояла кромешная темнота, и лишь бледный свет фонаря на углу улицы, с трудом добиравшийся до окна гостиной, позволял разглядеть что-то. Но этого оказалось вполне достаточно: как только пальцы Финна коснулись струн, он понял, что помнит все наизусть, и смотреть на гриф гитары совершенно не обязательно.
– I don’t want you baby
I don’t need you lately
Love is ever-changing
And I think you’re crazy
Oooh girl, I’ve got to let you let you let you go…*
Курт затаил дыхание и обратился в слух. Финн еще никогда не пел при нем песни под гитару. И он должен был признать, что это было чудесное зрелище. В груди что-то затрепетало, Курту вдруг захотелось протянуть руку и коснуться его широких теплых плеч, дотронуться до его волос, но он вовремя остановил себя.
– Вы гуляли с Квинн? – спросил он, чтобы отвлечь себя от непрошеных мыслей.
– Посидели в кофейне, – ответил Финн, не прекращая играть.
– Квинн использует тебя, разве ты не понимаешь? – вздохнул Курт у него над головой.
– Она такая беспринципиальная, – откликнулся Финн, продолжая тихонько перебирать струны.
– Беспринципная, – поправил его Курт.
По голосу было слышно, что он улыбнулся, и Финн улыбнулся тоже.
– Ну да, – новый аккорд словно согласился вместе с ним, – беспринципная. Только, знаешь, мне ее даже жалко, – он откинул голову, укладываясь затылком на диван.
– Ты жалеешь мисс Моя-гордость-выше-звезд? – хмыкнул Курт.
Теперь его дыхание приятно щекотало щеку Финна. Хадсон скосил глаза на брата. Тот улыбался.
– Просто она действительно многого лишилась, – неуверенно начал Финн. Он сам не знал, насколько верит своим рассуждениям.
– Мы все лишились многого. А кто-то и не приобретал, – тихо проговорил Курт, и, кажется, его голос дрогнул.
– Но она… Этот ребенок… В общем, для нее это очень важно, – продолжал рассуждать Финн.
– Нет ничего абсурднее, чем быть с человеком из жалости, – откликнулся Курт. Еще одна житейская мудрость из его уст. Откуда он все это берет?
Финн пожал плечами, но в темноте, пожалуй, этого не было заметно.
Кончики пальцев приятно покалывало – он уже так давно не играл на гитаре… И, пожалуй, никогда не играл специально для кого-то. Кого-то, кого хотел успокоить, чью улыбку хотел увидеть так сильно.
Кажется, все тяжелые мысли утекали через пальцы в пространство, взамен рождая совершенно особую магию – магию звуков.
На какое-то время все прочие звуки спрятались по углам комнаты, вслушиваясь в приятную музыку и дыхание двух молодых людей. Финн умиротворенно закрыл глаза, растворяясь в ночи.
– Финн? – Курт чуть поменял положение, свернувшись клубочком на диване. Теперь голова Финна оказалась прямо у его живота, а губы Курта – рядом с ухом брата.
– Да? – Финн наслаждался этой чарующей тишиной с отголосками аккордов, ему совсем не хотелось разговаривать.
– Можно тебя попросить? – он перешел на шепот.
«Что угодно. Сейчас – что угодно», – неожиданно поймал себя на мысли Финн. Ему было невозможно хорошо здесь и сейчас, рядом с этим потрясающе родным и хрупким существом с зелеными кошачьими глазами и теплым дыханием, с этой гитарой в его руках, с этой густой темнотой в комнате и за ее пределами.
– О чем?
– Поцелуй меня, – очень тихо прошептал Курт ему на ухо.
Финн моментально распахнул глаза и прекратил играть. Ему не показалось? Может, он уже заснул?
Курт рядом шумно и разочарованно выдохнул.
– Я так и знал. Забудь, – он сам не знал, кто дернул его за язык. – Просто ты перецеловал всех девушек в школе. Что тебе стоит, – он попытался придать своему голосу беззаботные интонации.
– Но это были девушки! – Финн уставился на него широко распахнутыми глазами.
– Ты посылал их на генетическую экспертизу? – съязвил Курт.
– Чего? – не понял Финн и нахмурился.
Курт не смог сдержать улыбку.
– Ты уверен, что все они были девушками?
В глазах Финна промелькнула паника, но спустя секунду, глядя на улыбающегося юношу, он позволил себе расслабиться.
– Ты меня разыгрываешь.
– Ничуть, – Курт продолжал довольно улыбался. – Спортивный комитет Олимпиады 2009 года, к примеру, признал одну из призеров игр мужчиной. Генетическая экспертиза – серьезная вещь.
Он рассмеялся, глядя на недоуменное лицо Финна.
– Забудь. – Он пожал плечами.
– А зачем? – Финн внимательно посмотрел на брата.
– Что зачем? – пришла очередь Курта непонимающе уставиться на своего собеседника.
– Зачем ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
Финн отложил в сторону гитару и развернулся к юноше всем корпусом, облокотившись на диван. Курт сглотнул.
– Мне нужно… проверить, – он отвел взгляд.
– Проверить что? – Финн пристально вглядывался в него. Морщинка между идеальных бровей на нежной коже выдавала напряжение.
Курт выдержал паузу, облизнул губы и ответил:
– Есть ли разница, когда тебя целует тот, кого любишь, – он на секунду встретился с Финном глазами и снова отвел взгляд.
– А… с кем сравнивать? – кажется, в голосе Финна проскользнуло любопытство.
Курт вздохнул. И Финн понял, наконец.
Понял, что в этом замешан Блейн. Только что это значит «тот, кого любишь»? Курт уже бросил свои попытки по ухаживанию за Финном и влюбился в Блейна? Или что он имел в виду? И зачем ему вообще целоваться с кем-то еще, если они с Блейном уже дошли до этой стадии?
Финн почувствовал какое-то неприятное шевеление внутри в ответ на мысль о том, что Блейн целовал Курта. Честно говоря, несмотря на то, что это было совершенно не его дело, ему не хотелось, чтобы Андерсон был парнем его сводного брата. Он казался ему не достаточно открытым и честным, что ли. С самим собой и с Куртом тем более. От него можно было ожидать какого-нибудь подвоха. А Курт… Курт был достоин большего. А еще, каким бы сильным и самостоятельным ни был, нуждался в защите и поддержке. А Блейн мог поддержать его, пожалуй, только в походах по магазинам. Ну и еще в обсуждении песен из мюзиклов. Во всяком случае, так казалось Финну.
Мозаика, однако, никак не складывалась. Курт явно страдал из-за Блейна сегодня. Но смысл случая в магазине он ему уже рассказал. Значит, причина была в другом? Они поругались? Почему? Поцеловались и поругались? Что за идиотизм? Поцеловать эти нежные, почти детские губы – и после этого еще суметь поссориться? Посмотреть в эти искренние зеленые глаза – и суметь как-то его обидеть? Заставить плакать? Почувствовать на своих губах вкус его фарфорово-бледной кожи – и позволить себе оторваться от нее?
Финн глубоко вздохнул, закрыл глаза и посчитал до пяти, успокаиваясь и прогоняя назойливый рой мыслей. Это уже было нездорово – такие мысли относительно Курта.
Ему потребовалось много времени и сил, чтобы дать понять влюбленному другу, что он не свернет с «прямой» дорожки. Но уже после того, как они, вроде как, разобрались во всей этой ситуации, после того, как они съехались, после того, как Курт переключил свое внимание на кого-то еще, Финн начал ловить себя на том, что ему… не хватает внимания Курта. Того самого внимания, которого он так старался избежать. Тех самых взглядов мечтательных глаз – чуть снисходительных («Ты такой мальчишка!»), чуть кокетливых, манящих и заставляющих краснеть до кончиков ушей. Тех разговоров, когда Курт старался намекнуть Финну о выгодных сторонах гомосексуальных отношений. Он скучал по тем заинтересованным интонациям и придыханиям, когда Курт обращался к нему. Тем нечаянным прикосновениям, от которых у Курта сбивалось дыхание, а Финн все это чувствовал, но упорно делал вид, что не замечает. Ему ведь никогда не было противно от этого, как каким-нибудь заядлым гомофобам. Он просто чувствовал себя неудобно, ему не хотелось обижать чувства Курта, потому что он твердо знал: он никогда не ответит ему взаимностью.
Никогда не говори никогда?..
Ему не хватало того Курта, каким он знал его раньше. И ему чертовски не нравилась мысль о том, что сейчас он мог быть тем самым Куртом с кем-то еще. С кем-то, кто не понимает, какое чудо ему досталось или может достаться.
Не веря самому себе, Финн понял: он ревнует. Он не хочет делить Курта с кем-то еще. Вот только… нужен ли он теперь Курту? Сейчас, когда прошло столько времени, утекло столько воды… «...когда тебя целует тот, кого любишь…» Значит ли это… то, что Курт все еще воспринимает его не только, как брата?
Финн открыл глаза. Кажется, за эту минуту ничего не изменилось. Курт нарочито разглядывал ворсистую обивку дивана, чертя на ней какие-то узоры и кусая губы, комната была погружена во тьму, а тишина все еще хранила воспоминания о наигранной мелодии. И в то же время поменялось многое. Финн понял это в тот момент, как встретился с Куртом взглядом. Он понял, что ничего не исчезло. Просто… что толку долбиться в закрытые двери? Тем более, если приоткрылись какие-то другие. Вот только ты никогда не забудешь, что она так и не открылась. И то, что ты больше не стоишь у этой двери, далеко не значит, что ты не хочешь ее все так же открыть.
И таким уязвимым, таким открытым сейчас показался Финну Курт, что он выкинул из головы последние возражения сопротивляющегося рассудка.
Курт всегда хотел Финну только добра. Даже навязывая свою волю, свои чувства, свой стиль жизни (боже, ту комнату в восточном стиле Финн с содроганием вспоминал и по сей день), он делал это из самых лучших побуждений. Он дал ему семью – полную, настоящую, счастливую. И все эти разговоры о том, что от девушек одни проблемы… Разве он был не прав? «Вообще, дело совсем не в том, девушки они или кто-то еще, – подумалось Финну. – Дело в том, что ни одна из них никогда не любила меня по-настоящему».
Финн не запомнил момента, когда его рука протянулась, чтобы коснуться нежной, настолько бледной, что почти прозрачной кожи на щеке Курта, как он чуть приподнялся, нависая над лежащим на диване юношей. Он только понял, что тонет в этих широко распахнутых глазах с длинными пушистыми ресницами, в которых смешалось удивление и радость, а весь вечер плескавшаяся в них боль и обида исчезли, затянувшись в воронки расширенных зрачков. Понял, что не может не смотреть в них, не может не радоваться, как ребенок, снова узнавая в них тот взгляд, которого не видел уже целую вечность. И ему захотелось отблагодарить того, кто всегда был рядом с ним, за все то, что он сделал для Финна, не получая отдачи взамен. Отблагодарить и попросить прощения – за все, что сделал и особенно за то, чего не сделал. А еще заверить Курта в том, что никто и никогда не посмеет обидеть его чувства, пока рядом есть Финн.
Но все, что он мог сейчас сделать – это поцеловать его. И постараться вложить в этот поцелуй все то, что только что осознал, что затопило его сознание, сметая на своем пути все картонные и надуманные преграды. Все то, что он не смог бы сейчас высказать, даже если очень бы постарался, просто потому что это было больше его.
И на этот раз Курт не был готов. И на этот раз он был удивлен внезапным порывом Финна, лишь минуту назад возмутившегося его просьбе (все равно стоило попытаться).
«Господи, что они сегодня все на меня так неожиданно набрасываются?» – запоздало и отстраненно подумал Курт, чувствуя, как стремительно уплывает реальность, когда теплые губы Финна несмело коснулись его губ. Вспышка была настолько яркой, что темная комната показалась ярко освещенной софитами сценой. За повторение такой неожиданности Курт бы отдал все. Мягкие, осторожные губы Финна, большая, теплая и надежная ладонь на его щеке, внезапная решимость в его глазах… Курта не нужно было упрашивать – уже через секунду он с жадностью начал отвечать на поцелуи, не чувствуя ничего, кроме разрывающей грудную клетку эйфории, не оставляющей даже малейшей возможности вздохнуть. Он закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений. По всему телу разливался жар, кончики пальцев покалывало, и он зарылся ими во взлохмаченную шевелюру Финна, притягивая его еще ближе и углубляя поцелуй. Финн, кажется, совсем не возражал. Он лишь сдавленно выдохнул, когда ловкий, горячий язычок Хаммела провел по внутренней стороне его нижней губы. И это чертовски заводило. Курт потянулся за очередным поцелуем, желая раствориться в этом всепоглощающем тепле, навсегда исчезнуть из реальности и не вспоминать о том, что бывает что-то еще, кроме этого счастья.
Спустя какое-то время юноши оторвались друг от друга, чтобы глотнуть кислорода после погружения в пучину страсти. Финн дышал шумно и прерывисто, хватая воздух ртом. Курт часто моргал, стараясь прийти в себя.
– Спасибо. Это было… – но он не успел договорить: Финн снова коснулся его припухших от многочисленных поцелуев губ, аккуратно обводя языком их контур.
Курт жарко выдохнул ему в губы и тихонько застонал. Финн чуть отстранился, вглядываясь в лукавые кошачьи глаза Курта.
– Теперь я знаю, как это: когда тебя целует тот, кого любишь, – промурлыкал он.
Финн улыбнулся своей невозможной улыбкой, которую Курт всегда считал самой сексуальной на свете, и шепнул:
– И тот, кто любит.
Девушка на секунду округлила выразительные глаза цвета молочного шоколада и улыбнулась в ответ.
– Пожалуй, пора приступать к активным действиям. – Курт поспешно встал из-за столика. – До закрытия еще нужно успеть забежать в несколько отделов. К тому же, если мы просидим здесь еще полчаса и съедим еще по порции мороженого, то не влезем ни во что из того, что сегодня купили. – Он нервно рассмеялся.
Курт, Блейн и Рэйчел расположились перекусить на фуд-корте торгового центра, куда выбрались за покупками. Распродажа весенней коллекции радовала своими ценами, погода радовала обещанием чудесной вечерней прогулки, а Блейн радовал своим неожиданным рвением к шопингу, не сходящей с лица улыбкой и теплыми взглядами.
На самом деле, Курт хотел выбраться в магазин именно с ним, но в последний момент с ними напросилась Рэйчел: буквально схватила Курта за рукав, когда он выходил из дома. Ей срочно понадобилось «что-нибудь выигрышное», чтобы представить свою новую песню перед ребятами из хора.
– Милая, если бы проблемы с твоим невыносимым характером решались только сменой наряда, то все было бы куда проще, – недовольно пробормотал Курт, но все-таки согласился взять Рэйчел с ними.
И вот, теперь она снова отвлекала Блейна. От него, от Курта, отчаянно требовавшего внимания, перспективы на которое таяли, как ванильное мороженое, что сейчас стояло в креманках на столе перед ними.
– Курт прав, стоит поспешить, если мы хотим успеть еще забежать в пару отделов, – к радости Курта, Блейн поддержал его и, мило улыбнувшись Рэйчел, тоже встал из-за столика. – К тому же, тебе-то мы так ничего и не выбрали. Только загляну в дамскую комнату. – Он подмигнул девушке (Курт в этот момент нервно икнул) и, эффектно развернувшись на каблуках, скрылся за периметром фуд-корта.
Рэйчел проводила Блейна затуманенным взором. Курт напрягся.
– Дорогая, мне кажется, мы это уже проходили, и я не хотел бы снова возвращаться к тому разговору, – он смерил девушку предупреждающим взглядом.
– О чем ты? – Рэйчел посмотрела на него снизу вверх настолько невинно, что Курту стало стыдно.
– Ну, на всякий случай, – Курт поежился и сделал вид, что рассматривает роллер-площадку в центре зала.
Рэйчел пожала плечиками и поднялась на ноги. Она примирительно положила руку на плечо Курта и, приблизившись к его уху, тихонько промурлыкала:
– Я запомнила урок, не переживай.
Курт вздохнул и встретился с ней взглядом.
– Ты же знаешь, как я устал вечно добиваться его внимания, – он поджал губы.
– Я понимаю, – кивнула Рэйчел, и Курту показалось, что она в этот момент унеслась в своих мыслях куда-то далеко.
«О Финне вспомнила», – предположил он. И в этот момент за их спинами возник Блейн, по-хозяйски обняв друзей.
– Вперед, за новым образом неподражаемой мисс Берри!
***
Курт очень серьзно – пожалуй, даже слишком серьезно, – подошел к поискам наряда для Рэйчел.
– Оно должно смотреться выигрышно, но не кричаще, – поучительным тоном произнес юноша, откидывая в сторону очередную кофточку и юбку от «All Saints». – Все не то, совершенно не подходит.
Его настолько увлек процесс, что он на какое-то время с головой ушел в раскопки тряпичных сокровищ среди многочисленных полок и стоек, позволив Блейну с Рэйчел слоняться по отделу в свое удовольствие. Никто из них (к сожалению, даже у безупречного далтоновского соловья) не мог похвастаться безупречным вкусом – в этом Курт был уверен, а потому доверял только себе.
Пожалуй, в этот раз это стало ошибкой. Иногда даже безупречное чувство стиля может сыграть с тобой злую шутку.
Бездумно прослонявшись между стоек с пару минут, Рэйчел неожиданно для себя заметила заходящих в отдел Финна и Квинн. Бывшая королева команды поддержки мило улыбалась квотербеку, держа его под руку. Рэйчел позеленела с досады: Финн смог простить Квинн, которая – страшно подумать! – изменила ему с его же лучшим другом, долгое время навешивала на него отцовство, а потому стала встречаться с очередным футболистом прямо у него под носом. А как простить Рэйчел – ну, с кем не бывает, захотелось ей отомстить и вызвать ревность! – так дудки. Все усилия, все красноречивые взгляды, которые Рэйчел все эти недели кидала на Финна, не производили почти никакого впечатления. Финн, как правило, лишь неопределенно вздыхал и ограничивался виноватой улыбкой.
Рэйчел всегда была импульсивной и быстрой на расправу. «Думай, прежде чем делать» – это было явно не про нее. Взвешенные решения давались ей с трудом, куда легче было действовать по мере поступления проблем. А то, что причиной этих проблем, зачастую, она сама и являлась… Что ж. Жизнь вообще странная штука.
Вот и сейчас Рэйчел еще не успела хорошенько обдумать, зачем она это делает, как уже тащила Блейна за рукав его щегольского пальто в ближайшую примерочную.
– Рэйчел, что ты делаешь? – Блейн не ожидал такого порыва со стороны девушки и теперь еле поспевал за ней, не желая подвергать опасности трещавшую в ее крепко сжатом кулачке ткань пальто.
– Кажется, я нашла то, что надо, – на ходу придумывая отговорку, девушка схватила какое-то аляповатое платье с первой попавшейся на их пути стойки, – и мне нужна твоя помощь.
Она решительно втолкнула Блейна в примерочную кабинку и задернула штору ровно на столько, чтобы оставить щелочку и подглядывать за сладкой парочкой Хадсон-Фабре.
– Рэйчел? – Блейн неуверенно топтался рядом, места для двоих явно не хватало.
– Тихо, – скомандовала девушка, выглядывая из-за шторки. – Идут.
– Кто? – Блейн все еще силился понять коварный план Берри.
– Потом! – девушка раздраженно отмахнулась от Блейна, после чего резко отдернула шторку, развернулась к Андерсону и, не дав ему одуматься, набросилась на него со страстными поцелуями.
Шокированный парень попытался вырваться, но Рэйчел лишь сильнее притянула его к себе, запустив цепкие пальчики в курчавую шевелюру и пребольно надавив на затылок. Блейн замычал, и Рэйчел на секунду ослабила хватку, выдохнув ему в губы:
– Надо, – и вернулась к своему прежнему занятию.
Вся соль ее плана была в том, чтобы наброситься на Блейна в тот момент, когда Фабре и Хадсон будут проходить мимо примерочных. Рэйчел решила в этот раз попробовать незатейливую методику «Клин клином вышибает»: она рассталась с Финном из-за того случая, когда пыталась заставить его ревновать, – значит, можно попытаться вернуть его тем же путем.
В идеале, сейчас Финн должен был:
а) увидеть Рэйчел и позеленеть от ревности (хотя нет, синий ему идет больше);
б) увидеть Рэйчел и обзавидоваться Блейну, который целуется с тако-о-ой сексуальной девушкой (Рэйчел изо всех сил изображала томные вздохи, прижималась к парню и творила с его волосами какое-то дичайшее непотребство);
в) увидеть Рэйчел в контрасте с Фабре, шедшей с ним рука об руку, и понять, что выбрал не ту;
г) увидеть Рэйчел, которая целуется с ГЕЕМ, и понять, в каком отчаянии пребывает несчастная девушка, после чего захотеть немедленно спасти ее от одиночества и необдуманных поступков.
Но мироздание сработало как-то неправильно. Вместо того чтобы через несколько десятков секунд жарких поцелуев с Блейном (черт, он ведь начал отвечать!), быть выдернутой из примерочной сильными руками возлюбленного квотербека, Берри услышала смех Квинн, а в следующую секунду за ее спиной кашлянула менеджер торгового зала. Рэйчел оторвалась от шумно дышащего парня и воззрилась на невысокую молодую женщину рядом.
– Попрошу вас поискать другое место для своих любовных игрищ, молодые люди, – менеджер скрестила руки на груди и поджала губы.
Рэйчел фыркнула, бесцеремонно ухватила все еще обескураженного Блейна за воротник плаща и вытащила его в торговый зал. Она поискала глазами Финна, но наткнулась на другой взгляд, полный обиды и боли.
Посреди зала, изо всех сил сжимая в руках нечто, бывшее не так давно идеально разглаженной черной блузкой, стоял бледный, как полотно, Курт. Его прозрачные зеленые глаза потемнели, а губы чуть заметно дрожали.
Рэйчел оцепенела: она совершенно не подумала о том, что их поцелуй с Блейном может увидеть кто-то еще… Честно говоря, она вообще ни о чем не думала. Как всегда.
– Курт, я… – Рэйчел неуверенно шагнула в сторону Хаммела.
Но тот лишь отступил назад, качая головой.
– Не надо, Рэйчел. Я не хочу ничего слышать, – прошептал юноша чуть слышно и, выпустив из рук кофточку, пулей вылетел из отдела.
Рэйчел обернулась к Блейну. И тут ее снова ждал сюрприз. За спиной звезды Далтона стоял тот, ради кого все это представление и устраивалось, – Финн Хадсон – и всем своим видом выражал осуждение.
– Знаешь, Рэйчел, даже я стал учиться на своих ошибках, – он пристально посмотрел в глаза девушки, полные паники: все пошло не так! – А ты ничему не учишься, – он развернулся и вышел из зала в коридор, где его уже ждала презрительно ухмыляющаяся Квинн.
Рэйчел посмотрела на своего последнего спутника: осталось только, чтобы и Блейн сказал ей что-то «приятное».
– Чего ты добивалась? – Блейн шагнул к девушке навстречу, и та, всхлипнув, повисла у него на шее.
– Я хотела заставить Финна ревнова-а-а-ать, – захныкала она, как маленькая девочка. – Но я даже не подумала о том, что Курт может увидеть и… и… – всхлипы стали отчетливее.
Блейн тихонько приобнял ее за хрупкие плечи.
– Я с ним поговорю, – пообещал он, и Рэйчел затихла.
Она подняла на него полные мольбы глаза.
– Правда?
– Правда, – обезоруживающе улыбнулся Блейн. – Прямо сейчас пойду и поговорю. Уверен, он еще не успел уехать.
Девушка шмыгнула носом и улыбнулась в ответ.
– Спасибо. Тогда поспеши, пожалуйста, – она оглянулась назад, ища взглядом то, что бросил на пол Курт, выбегая из отдела. – Тем более, Курт даже нашел мне что-то дельное, и я должна это померить.
– Хорошо. Тогда я тебя оставлю, – он подмигнул девушке и заспешил к выходу.
«А целуется она все-таки отлично», – отметил про себя убежденный гей.
***
Слишком хорошо начинался этот день, чтобы закончится так же замечательно. Курт с усилием проглотил комок горечи и загнал обратно непрошеные слезы. Хватит, он решил быть сильным.
До боли в костяшках пальцев сжав руль, он уже почти нажал на педаль газа, когда заметил, что по парковке к его джипу направляется Блейн Андерсон.
Курт с трудом заставил себя заглушить двигатель и, глубоко вдохнув, разблокировал двери, чтобы Блейн смог сесть в машину. Здравый смысл боролся в нем со страшной обидой.
– Я знал, что еще успею поймать тебя за хвост, – обезоруживающе улыбаясь, Блейн приземлился на переднее сидение рядом с Куртом.
Тот промолчал, угрюмо уставившись на приборную панель.
– Слушай, ну не подумал же ты, в самом деле… – начал Блейн.
– А что мне еще думать?! – неожиданно сорвался Курт. – Берри не знает меры ни в чем, а ты идешь у нее на поводу, как последняя потаск… – он запнулся и закусил губу.
– Ого, – усмехнулся Блейн. – Да тебя неплохо зацепило, я смотрю, – он примирительно положил руку на плечо Курту, но тот дернулся и сбросил ее.
– Знаешь, наверное, я был не прав, – проговорил Курт с желчью, и Блейн навострил уши, – неопределившиеся геи и бисексуалы существуют. Только от тебя я этого не ожидал.
– Ты серьезно? – Блейн совершенно не поддавался на провокации и продолжал все так же бесстрастно смотреть на Курта. – Рэйчел сделала это, только чтобы заставить Финна ревновать.
Кошачьи глаза Курта подозрительно сощурились.
– Ты отвечал ей.
– Было бы глупо стоять столбом, когда тебя страстно целуют вот уже полминуты, – Блейн улыбнулся одной из своих самых милых улыбок, чуть приподняв брови, и Курт почувствовал, как злость отступает.
– Поверь мне, она не хотела ничего дурного, – продолжил Блейн. – Зато мне это многое дало, – он придвинулся с Курту вплотную, и тот ощутил его теплое дыхание на своей коже.
– И… и что же? – стараясь оставаться как можно более спокойным, спросил юноша.
– Ты меня жутко ревнуешь. Следовательно, для тебя это много значит, – он скользнул взглядом по лицу Курта и задержался на его губах. – Я значу…
Курт немного запоздало осознал, к чему все идет, и потому, когда мягкие и горячие губы Блейна коснулись его, лишь часто-часто заморгал и нервно сглотнул. Блейна, однако, оцепенение Курта не смутило. Он продолжил целовать его плотно сжатые губы, пока не почувствовал, как они приоткрылись, и углубил поцелуй. Курт сдавленно выдохнул и подался навстречу Блейну, протягивая руку к его щеке, и в этот момент случайно зацепил локтем клаксон на руле.
От резкого звука оба парня подпрыгнули на месте и нарушили поцелуй. Блейн рассмеялся.
– Вот и машина говорит, что нужно знать меру. Слишком много поцелуев за сегодня, – он улыбнулся, демонстрируя свои идеальные жемчужные зубы.
От этой фразы у Курта внутри что-то дернулось и лопнуло. Эйфория от поцелуя потихоньку ускользала, а на смену ей пришло ощущение, что поцелуй был чем-то… неправильным. То есть, конечно, он был как раз тем, на что Курт рассчитывал все это долгое время, проведенное рядом с Блейном в Далтоне. Он хотел этого больше всего на свете. Вот только как истинный романтик, он всегда представлял их первый поцелуй с Блейном немного по-другому. Хотя нет – совсем по-другому: предпочтительно, у камина в далтоновской гостиной, под мерное потрескивание огня, шум дождя за окном, либо же где-то в парке, под весенние трели певчих птичек. В его мечтах они всегда трепетно держались за руки – потому что ничто не может быть романтичнее застенчивых взглядов и прикосновения рук. Салон автомобиля, не располагавший к романтике, все еще напоминавшая о себе я обида из-за случая в «All Saints», какие-то смешанные эмоции, невпопад сказанная фраза… Черт, все должно было быть не так.
Курт облизнул губы и, глубоко вздохнув, откинулся на сидении.
– Ты такой милый, – Блейн, не таясь, разглядывал Курта. – И целуешься тоже мило.
Скосив глаза на предмет своих мечтаний, Курт улыбнулся уголком губ.
– Но надо еще тебя поднатаскать, – хмыкнул Блейн.
Улыбка исчезла с лица Курта, и он внимательно посмотрел на сидящего рядом парня.
– Так плохо целуюсь?
Он прекрасно знал, что, должно быть, оно так и есть, ведь какой у него был опыт? Бриттани? Или то недоразумение с Карофски? Но почему-то сейчас его захлестнула ледяная волна негодования. Блейн сегодня уже допустил несколько ошибок, и если ответ сейчас не удовлетворит Курта, то…
– Что с тобой? – Блейн нахмурился. – Я просто сказал, что стоит попрактиковаться.
Прозрачные зеленые глаза вмиг потемнели.
– Ну, ты-то, конечно, искусен во всем, что касается отношений. Берри, вон, оценила, – он понимал, что говорит какую-то чушь, но внезапно вспыхнувшее негодование заглушило голос разума. – Для тебя я не достаточно сексуальный, не умею целоваться, да и соло едва ли достоин.
Курта явно занесло, но забирать свои слова обратно было поздно. Блейн воззрился на него с неподдельным удивлением. Приблизительно так, как когда они пели «Animal».
– В чем твоя проблема? Я не думал, что это вызовет у тебя такую реакцию, – ореховые глаза недоуменно разглядывали поменявшегося в лице Курта. – Мне кажется, у нас все развивалось так, как должно было…
– У нас? – голос Курта предательски взлетел до самого высокого регистра, как было всякий раз, когда он волновался. – А были какие-то «мы», Блейн? Когда, позволь поинтересоваться? Когда ты меня упорно не замечал? Когда, зная о моих чувствах, втолковывал мне о своей любви к менеджеру из GAP? – он не дал Блейну ввернуть фразу, хотя видел, что тот уже раскрыл рот для возражений. – И не надо врать, что ты ничего не знал: слепой бы заменил, как я на тебя смотрю и ищу твоего внимания. Финн Хадсон и то был сообразительнее. Ты целовался с Рэйчел – уже дважды! – и отговаривался своей неопределенностью. Прежде ты никогда не рассматривал меня, как потенциальную пару. Ты во всем ставишь себя выше, и тебе все равно, что думают люди рядом с тобой, насколько твое безразличие и менторские замашки могут их обидеть. И, Блейн Андерсон, я вынужден сказать, что я разочаровался в тебе.
Курт выпалил свой монолог почти на одном дыхании, и под конец сам уже испугался того, что сказал. Захотелось перемотать последние несколько минут назад и переписать весь разговор заново. Он в ужасе прижал ладонь к губам.
Широко распахнутые глаза Блейна выражали крайнюю степень удивления и обиды.
– Зависть, Курт, – очень плохое качество, – проговорил он чуть слышно. – Мне жаль, что ты воспринял это так остро. Мне казалось, что все идет хорошо, – он открыл дверь автомобиля и, помедлив, добавил. – Я в тебе тоже разочаровался.
Хлопок дверью прозвучал, словно выстрел. Выстрел прямо в сердце Курта Хаммела. И наступившая следом за этим тишина показалась воистину гробовой.
Курт обессилено откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, пытаясь успокоиться.
Что на него нашло? Магнитная буря? Лунное затмение? Надо будет свериться с календарем. Это был первый – и, по-видимому, последний, – их поцелуй с Блейном. Что такого Блейн сказал ему? Почему это так вывело его из себя?
– Я ненавижу тебя, Курт Хаммел, – сквозь зубы пробормотал парень, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
Какого черта произошло?
Сквозь красную пелену перед глазами и ту дикую боль, которую Курт сам же себе и доставил, постепенно начали проступать ответы. Просто последнее время его действительно очень и очень сильно оскорбляло поведение Блейна. Ему безумно надоело сидеть у его ног, надеясь на подачку в виде внимания, ждать, когда же тот прозреет и поймет, что ждал Курта всю свою жизнь. То, что он сказал Блейну, просто-напросто явилось эссенцией той обиды и эмоций, что скопились в Курте за несколько долгих мучительных месяцев. Далтон сам по себе был не плох, но все чаще и чаще Курт приходил к мысли, что перевод был ошибкой.
Правда, все это - совсем другая история.
Странно было одно: почему именно сейчас, после такого «прогресса» в их отношениях, Курт вывалил на Блейна все, что наболело? Неужели поцелуй не прибавил потрясающему Блейну пару сотен очков, которые он потерял на других фронтах?
Курт коснулся дрожащими пальцами своих губ. Что он почувствовал? Начнем с того, что он был к этому не готов. А теперь можно было попытаться проанализировать свои впечатления от первого поцелуя человека, в которого он был влюблен.
Блейн отлично целовался. Горячо и уверенно. И его губы на вкус были почти сладкими. И… гладкими. И… Стоп. Как-то очень технично выходит. Курт задумался о своей эмоциональной реакции. Удивление – ладно. Хотя нет, не ладно. Удивления было столько, что он даже не успел как следует обрадоваться, а через пару секунд их уже разлучил клаксон автомобиля. Ему определенно понравилась техническая составляющая, а из эмоций не было ничего, кроме удивления и легкой паники. В тот краткий миг, когда он уже все-таки расслабился и отдался ощущениям, пожалуй, в его сознании промелькнуло что-то типа «ну вот же, наконец!», далее последовало желание взять лицо Блейна в свои ладони, но этому не суждено было случиться. То есть все-таки была какая-то нежность? Хотелось же ему почувствовать его ближе, коснуться кончиками пальцев. Да. Пожалуй.
Анализ вышел какой-то неутешительный. Ему думалось, что эмоций будет больше. Фейерверки или уж стайки трепещущих бабочек в животе… На деле же где-то внутри Курта лишь пару раз взмахнула крылом певчая птичка с задушенным голосом.
«Пора возвращаться», – подумал юноша. Причем конец мысли предполагал сразу несколько вариантов: возвращаться домой, возвращаться в МакКинли, возвращаться к прежнему себе и людям из жизни, где он был тем Куртом Хаммелом, каким нравился самому себе. А не этой неуравновешенной, выжатой, как лимон, истеричкой.
Курт вытер слезы тыльной стороной ладони и включил зажигание.
***
Финн включил свет в гостиной и обнаружил лежавшего на диване Курта. Тот закрылся рукой и зашипел:
– Кто тебя просил включать свет?
– Я не знал, что ты тут, – пожал плечами Финн и послушно щелкнул выключателем.
Он какое-то время постоял в дверях, не зная, есть ли смысл на ощупь продвигаться вглубь гостиной. Телефоном, может, посветить? Финн пошарил в карманах и понял, что оставил мобильный в машине.
Может, и к лучшему. Может, вообще не стоит сейчас беспокоить Курта.
Все, что Финн понял из произошедшего в торговом центре, – так это то, что Рэйчел уже второй раз в жизни старалась склонить Блейна, в которого был влюблен его сводный брат, к неестественным для того отношениям. А то, как она выставляла это напоказ, вызвало у Финна почти рвотную реакцию. И ведь Рэйчел прекрасно знает, что Блейн значит для Курта… Как она может?
После их встречи с в «All Saints», Финн еще какое-то время послонялся с Квинн по торговому центру, а потом до самого вечера просидел с ней в кофейне неподалеку – «Брэдстикс» надоел по самое не могу. Фабре снова начала петь что-то про то, как чудесно они будут смотреться на фотографиях с выпускного: король и королева школы, безупречные и успешные. Финн согласно кивал головой, но думал, пожалуй, лишь о том, насколько сильно расстроился Курт и где он сейчас. Последнее время острые реакции брата стали его напрягать: никогда не знаешь, найдешь ли ты его тихо плачущим у себя в комнате или метающим гром и молнии (а вместе с ними – стаканы и блюдца) на кухне (хотя в тот день он упорно отговаривался тем, что его раздражает новая духовка, в которой невозможно приготовить требующее особого температурного режима суфле).
Финн действительно беспокоился о Курте. За то время, которое они были знакомы, Хаммел-младший стал для Финна неким авторитетом. Он очень многому научил его за год, проведенный вместе в хоре, за историю отношений их родителей. На своем примере и своими советами. Финн не покривил душой на свадьбе, когда сказал, что именно Курт объяснил ему, что значит быть настоящим мужчиной.
Но они все еще были подростками, сколь бы зрело кто из них ни мыслил. И сейчас у всех были не самые простые времена выбора: себя самого, своего пути и тех, кто идет по нему рядом с тобой. И Финну совсем не нравилось, что Курту для того, чтобы спокойно идти по своему пути, пришлось столько поменять в своей жизни. Он имел в виду, конечно же, перевод в Далтон после нападок Карофски. Сейчас он был уверен, что, пойми он всю серьезность ситуации раньше, не просто бы вступился за Курта, а пресек бы её на корню. Еще давно. Еще в пору платьев из красных штор для ванны.
Финн вынырнул из своих мыслей на поверхность реальности только когда понял, что чего-то не хватает. Точно – стало неестественно тихо. Напротив него, скрестив руки на груди, сидела с недовольным выражением лица Квинн.
– Что? – Финн постарался снова сосредоточиться на своей девушке.
– Ты меня не слушаешь, – бывшая королева команды болельщиц поджала губы.
– Может, нам спеть на выпуском песню? – попробовал хоть как-то поддержать разговор Финн (он был уверен, что за то время, пока он отвлекался на свои переживания за Курта, Квинн не изменила своей любимой теме).
– Ты с ума сошел? – Квинн закатила глаза. – Тогда нас точно не выберут.
– Но мы же вместе в хоре, – Финн сделал вид, что не понимает, за что опасалась Квинн.
– Король и королева выпускного не должны афишировать эту сторону своей биографии. Будто ты не понимаешь.
По выражению ее лица было заметно, что объяснять дурачку Финну такие простые вещи столь спокойно ей нелегко. Но игра стоила свеч. И она готова была терпеть.
– Типа, пятно на репутации, да, Квинн? – Финн вдруг как-то странно улыбнулся и встал из-за столика.
– Ты куда? – она широко раскрыла свои зеленые глаза.
– Все-таки я беспокоюсь за Курта. Его из того отдела как ветром сдуло. Лучше проверю, где он, – он чмокнул Квинн в щеку и направился к выходу.
Девушка осталась сидеть на месте, абсолютно не понимая, что нашло на Хадсона. Надо же быть таким толстокожим! Ничего. Она все равно добьется своего.
«Только популярность тебя и интересует», – думал про себя Финн, садясь за руль. Он должен был признаться, что для него хорошая репутация тоже была чрезвычайно важна. Но хорошая репутация не стоила того, чтобы предавать свои интересы. Тем более, так неприкрыто заявлять о своих корыстных целях.
***
Финн уже было развернулся, чтобы покинуть гостиную, но Курт окликнул его:
– Не уходи, пожалуйста.
Финн застыл. В голосе брата сквозило плохо скрываемое отчаяние. Ему было очень паршиво, раз он попросил Финна посидеть с ним. Финну в голову пришла неожиданная мысль. Конечно, он останется. Вот только захватит кое-что из своей комнаты.
– Сейчас вернусь, – пообещал он Курту.
Через пару минут он уже приземлился на пол рядом с диваном, а в руках у него была… гитара. Курт с удивлением посмотрел на брата: он никогда не видел его играющим на гитаре и вообще сомневался, что он умеет играть на чем-то еще, кроме барабанов.
– Ты где ее достал? – он смерил Финна подозрительным взглядом.
– Под кроватью лежит с момента переезда, все как-то руки не доходят, – отозвался Финн.
Спиной он оперся на диван, поудобнее устроившись на ковре с инструментом.
– Рэйчел – дура, не обращай на нее внимания, – неожиданно подал он голос.
Курт грустно рассмеялся.
– Не то слово. Пыталась заставить тебя ревновать, а в результате…
– Чего? – Финн уставился на Курта округлившимися глазами. – Ревновать?
– О, приехали, – тот пододвинулся ближе к краю дивана, чтобы было удобнее разговаривать с братом. – Виновник торжества-то и не в курсе. Она целовалась с Блейном, чтобы заставить тебя ревновать.
Повисла тишина. Финн медленно переваривал информацию.
– А я думал, что она и правда имеет какие-то виды на твоего… друга, – неуверенно проговорил он через какое-то время.
– Нет, ее план был куда хитроумнее. Вот только ты не оценил, – кажется, Курта повеселило это открытие.
Действительно, вышло забавно. Игра Рэйчел не стоила свеч. Она лишь стоила Курту сердца всмятку.
– А почему я должен был ее ревновать? – спросил Финн. – Мы же уже это проходили не раз. И расстались. Она считает, что я могу до бесконечности бегать по одному и тому же кругу? – проговорил он чуть сердито.
Курт с интересом посмотрел на него: Финн определенно прокачал свою сообразительность за последнее время.
– Очевидно. А ты не хочешь ее вернуть?
Финн отрицательно покачал головой и принялся настраивать гитару.
– Это уже пройденный этап. Она милая, но я не хочу снова наступать на одни и те же грабли.
Курт одобрительно кивнул, правда, Финн, склонившийся над грифом гитары, этого уже не видел.
Мысль о Рэйчел навела его на мысль об одной песне, и он начал играть. В комнате стояла кромешная темнота, и лишь бледный свет фонаря на углу улицы, с трудом добиравшийся до окна гостиной, позволял разглядеть что-то. Но этого оказалось вполне достаточно: как только пальцы Финна коснулись струн, он понял, что помнит все наизусть, и смотреть на гриф гитары совершенно не обязательно.
– I don’t want you baby
I don’t need you lately
Love is ever-changing
And I think you’re crazy
Oooh girl, I’ve got to let you let you let you go…*
Курт затаил дыхание и обратился в слух. Финн еще никогда не пел при нем песни под гитару. И он должен был признать, что это было чудесное зрелище. В груди что-то затрепетало, Курту вдруг захотелось протянуть руку и коснуться его широких теплых плеч, дотронуться до его волос, но он вовремя остановил себя.
– Вы гуляли с Квинн? – спросил он, чтобы отвлечь себя от непрошеных мыслей.
– Посидели в кофейне, – ответил Финн, не прекращая играть.
– Квинн использует тебя, разве ты не понимаешь? – вздохнул Курт у него над головой.
– Она такая беспринципиальная, – откликнулся Финн, продолжая тихонько перебирать струны.
– Беспринципная, – поправил его Курт.
По голосу было слышно, что он улыбнулся, и Финн улыбнулся тоже.
– Ну да, – новый аккорд словно согласился вместе с ним, – беспринципная. Только, знаешь, мне ее даже жалко, – он откинул голову, укладываясь затылком на диван.
– Ты жалеешь мисс Моя-гордость-выше-звезд? – хмыкнул Курт.
Теперь его дыхание приятно щекотало щеку Финна. Хадсон скосил глаза на брата. Тот улыбался.
– Просто она действительно многого лишилась, – неуверенно начал Финн. Он сам не знал, насколько верит своим рассуждениям.
– Мы все лишились многого. А кто-то и не приобретал, – тихо проговорил Курт, и, кажется, его голос дрогнул.
– Но она… Этот ребенок… В общем, для нее это очень важно, – продолжал рассуждать Финн.
– Нет ничего абсурднее, чем быть с человеком из жалости, – откликнулся Курт. Еще одна житейская мудрость из его уст. Откуда он все это берет?
Финн пожал плечами, но в темноте, пожалуй, этого не было заметно.
Кончики пальцев приятно покалывало – он уже так давно не играл на гитаре… И, пожалуй, никогда не играл специально для кого-то. Кого-то, кого хотел успокоить, чью улыбку хотел увидеть так сильно.
Кажется, все тяжелые мысли утекали через пальцы в пространство, взамен рождая совершенно особую магию – магию звуков.
На какое-то время все прочие звуки спрятались по углам комнаты, вслушиваясь в приятную музыку и дыхание двух молодых людей. Финн умиротворенно закрыл глаза, растворяясь в ночи.
– Финн? – Курт чуть поменял положение, свернувшись клубочком на диване. Теперь голова Финна оказалась прямо у его живота, а губы Курта – рядом с ухом брата.
– Да? – Финн наслаждался этой чарующей тишиной с отголосками аккордов, ему совсем не хотелось разговаривать.
– Можно тебя попросить? – он перешел на шепот.
«Что угодно. Сейчас – что угодно», – неожиданно поймал себя на мысли Финн. Ему было невозможно хорошо здесь и сейчас, рядом с этим потрясающе родным и хрупким существом с зелеными кошачьими глазами и теплым дыханием, с этой гитарой в его руках, с этой густой темнотой в комнате и за ее пределами.
– О чем?
– Поцелуй меня, – очень тихо прошептал Курт ему на ухо.
Финн моментально распахнул глаза и прекратил играть. Ему не показалось? Может, он уже заснул?
Курт рядом шумно и разочарованно выдохнул.
– Я так и знал. Забудь, – он сам не знал, кто дернул его за язык. – Просто ты перецеловал всех девушек в школе. Что тебе стоит, – он попытался придать своему голосу беззаботные интонации.
– Но это были девушки! – Финн уставился на него широко распахнутыми глазами.
– Ты посылал их на генетическую экспертизу? – съязвил Курт.
– Чего? – не понял Финн и нахмурился.
Курт не смог сдержать улыбку.
– Ты уверен, что все они были девушками?
В глазах Финна промелькнула паника, но спустя секунду, глядя на улыбающегося юношу, он позволил себе расслабиться.
– Ты меня разыгрываешь.
– Ничуть, – Курт продолжал довольно улыбался. – Спортивный комитет Олимпиады 2009 года, к примеру, признал одну из призеров игр мужчиной. Генетическая экспертиза – серьезная вещь.
Он рассмеялся, глядя на недоуменное лицо Финна.
– Забудь. – Он пожал плечами.
– А зачем? – Финн внимательно посмотрел на брата.
– Что зачем? – пришла очередь Курта непонимающе уставиться на своего собеседника.
– Зачем ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
Финн отложил в сторону гитару и развернулся к юноше всем корпусом, облокотившись на диван. Курт сглотнул.
– Мне нужно… проверить, – он отвел взгляд.
– Проверить что? – Финн пристально вглядывался в него. Морщинка между идеальных бровей на нежной коже выдавала напряжение.
Курт выдержал паузу, облизнул губы и ответил:
– Есть ли разница, когда тебя целует тот, кого любишь, – он на секунду встретился с Финном глазами и снова отвел взгляд.
– А… с кем сравнивать? – кажется, в голосе Финна проскользнуло любопытство.
Курт вздохнул. И Финн понял, наконец.
Понял, что в этом замешан Блейн. Только что это значит «тот, кого любишь»? Курт уже бросил свои попытки по ухаживанию за Финном и влюбился в Блейна? Или что он имел в виду? И зачем ему вообще целоваться с кем-то еще, если они с Блейном уже дошли до этой стадии?
Финн почувствовал какое-то неприятное шевеление внутри в ответ на мысль о том, что Блейн целовал Курта. Честно говоря, несмотря на то, что это было совершенно не его дело, ему не хотелось, чтобы Андерсон был парнем его сводного брата. Он казался ему не достаточно открытым и честным, что ли. С самим собой и с Куртом тем более. От него можно было ожидать какого-нибудь подвоха. А Курт… Курт был достоин большего. А еще, каким бы сильным и самостоятельным ни был, нуждался в защите и поддержке. А Блейн мог поддержать его, пожалуй, только в походах по магазинам. Ну и еще в обсуждении песен из мюзиклов. Во всяком случае, так казалось Финну.
Мозаика, однако, никак не складывалась. Курт явно страдал из-за Блейна сегодня. Но смысл случая в магазине он ему уже рассказал. Значит, причина была в другом? Они поругались? Почему? Поцеловались и поругались? Что за идиотизм? Поцеловать эти нежные, почти детские губы – и после этого еще суметь поссориться? Посмотреть в эти искренние зеленые глаза – и суметь как-то его обидеть? Заставить плакать? Почувствовать на своих губах вкус его фарфорово-бледной кожи – и позволить себе оторваться от нее?
Финн глубоко вздохнул, закрыл глаза и посчитал до пяти, успокаиваясь и прогоняя назойливый рой мыслей. Это уже было нездорово – такие мысли относительно Курта.
Ему потребовалось много времени и сил, чтобы дать понять влюбленному другу, что он не свернет с «прямой» дорожки. Но уже после того, как они, вроде как, разобрались во всей этой ситуации, после того, как они съехались, после того, как Курт переключил свое внимание на кого-то еще, Финн начал ловить себя на том, что ему… не хватает внимания Курта. Того самого внимания, которого он так старался избежать. Тех самых взглядов мечтательных глаз – чуть снисходительных («Ты такой мальчишка!»), чуть кокетливых, манящих и заставляющих краснеть до кончиков ушей. Тех разговоров, когда Курт старался намекнуть Финну о выгодных сторонах гомосексуальных отношений. Он скучал по тем заинтересованным интонациям и придыханиям, когда Курт обращался к нему. Тем нечаянным прикосновениям, от которых у Курта сбивалось дыхание, а Финн все это чувствовал, но упорно делал вид, что не замечает. Ему ведь никогда не было противно от этого, как каким-нибудь заядлым гомофобам. Он просто чувствовал себя неудобно, ему не хотелось обижать чувства Курта, потому что он твердо знал: он никогда не ответит ему взаимностью.
Никогда не говори никогда?..
Ему не хватало того Курта, каким он знал его раньше. И ему чертовски не нравилась мысль о том, что сейчас он мог быть тем самым Куртом с кем-то еще. С кем-то, кто не понимает, какое чудо ему досталось или может достаться.
Не веря самому себе, Финн понял: он ревнует. Он не хочет делить Курта с кем-то еще. Вот только… нужен ли он теперь Курту? Сейчас, когда прошло столько времени, утекло столько воды… «...когда тебя целует тот, кого любишь…» Значит ли это… то, что Курт все еще воспринимает его не только, как брата?
Финн открыл глаза. Кажется, за эту минуту ничего не изменилось. Курт нарочито разглядывал ворсистую обивку дивана, чертя на ней какие-то узоры и кусая губы, комната была погружена во тьму, а тишина все еще хранила воспоминания о наигранной мелодии. И в то же время поменялось многое. Финн понял это в тот момент, как встретился с Куртом взглядом. Он понял, что ничего не исчезло. Просто… что толку долбиться в закрытые двери? Тем более, если приоткрылись какие-то другие. Вот только ты никогда не забудешь, что она так и не открылась. И то, что ты больше не стоишь у этой двери, далеко не значит, что ты не хочешь ее все так же открыть.
И таким уязвимым, таким открытым сейчас показался Финну Курт, что он выкинул из головы последние возражения сопротивляющегося рассудка.
Курт всегда хотел Финну только добра. Даже навязывая свою волю, свои чувства, свой стиль жизни (боже, ту комнату в восточном стиле Финн с содроганием вспоминал и по сей день), он делал это из самых лучших побуждений. Он дал ему семью – полную, настоящую, счастливую. И все эти разговоры о том, что от девушек одни проблемы… Разве он был не прав? «Вообще, дело совсем не в том, девушки они или кто-то еще, – подумалось Финну. – Дело в том, что ни одна из них никогда не любила меня по-настоящему».
Финн не запомнил момента, когда его рука протянулась, чтобы коснуться нежной, настолько бледной, что почти прозрачной кожи на щеке Курта, как он чуть приподнялся, нависая над лежащим на диване юношей. Он только понял, что тонет в этих широко распахнутых глазах с длинными пушистыми ресницами, в которых смешалось удивление и радость, а весь вечер плескавшаяся в них боль и обида исчезли, затянувшись в воронки расширенных зрачков. Понял, что не может не смотреть в них, не может не радоваться, как ребенок, снова узнавая в них тот взгляд, которого не видел уже целую вечность. И ему захотелось отблагодарить того, кто всегда был рядом с ним, за все то, что он сделал для Финна, не получая отдачи взамен. Отблагодарить и попросить прощения – за все, что сделал и особенно за то, чего не сделал. А еще заверить Курта в том, что никто и никогда не посмеет обидеть его чувства, пока рядом есть Финн.
Но все, что он мог сейчас сделать – это поцеловать его. И постараться вложить в этот поцелуй все то, что только что осознал, что затопило его сознание, сметая на своем пути все картонные и надуманные преграды. Все то, что он не смог бы сейчас высказать, даже если очень бы постарался, просто потому что это было больше его.
И на этот раз Курт не был готов. И на этот раз он был удивлен внезапным порывом Финна, лишь минуту назад возмутившегося его просьбе (все равно стоило попытаться).
«Господи, что они сегодня все на меня так неожиданно набрасываются?» – запоздало и отстраненно подумал Курт, чувствуя, как стремительно уплывает реальность, когда теплые губы Финна несмело коснулись его губ. Вспышка была настолько яркой, что темная комната показалась ярко освещенной софитами сценой. За повторение такой неожиданности Курт бы отдал все. Мягкие, осторожные губы Финна, большая, теплая и надежная ладонь на его щеке, внезапная решимость в его глазах… Курта не нужно было упрашивать – уже через секунду он с жадностью начал отвечать на поцелуи, не чувствуя ничего, кроме разрывающей грудную клетку эйфории, не оставляющей даже малейшей возможности вздохнуть. Он закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений. По всему телу разливался жар, кончики пальцев покалывало, и он зарылся ими во взлохмаченную шевелюру Финна, притягивая его еще ближе и углубляя поцелуй. Финн, кажется, совсем не возражал. Он лишь сдавленно выдохнул, когда ловкий, горячий язычок Хаммела провел по внутренней стороне его нижней губы. И это чертовски заводило. Курт потянулся за очередным поцелуем, желая раствориться в этом всепоглощающем тепле, навсегда исчезнуть из реальности и не вспоминать о том, что бывает что-то еще, кроме этого счастья.
Спустя какое-то время юноши оторвались друг от друга, чтобы глотнуть кислорода после погружения в пучину страсти. Финн дышал шумно и прерывисто, хватая воздух ртом. Курт часто моргал, стараясь прийти в себя.
– Спасибо. Это было… – но он не успел договорить: Финн снова коснулся его припухших от многочисленных поцелуев губ, аккуратно обводя языком их контур.
Курт жарко выдохнул ему в губы и тихонько застонал. Финн чуть отстранился, вглядываясь в лукавые кошачьи глаза Курта.
– Теперь я знаю, как это: когда тебя целует тот, кого любишь, – промурлыкал он.
Финн улыбнулся своей невозможной улыбкой, которую Курт всегда считал самой сексуальной на свете, и шепнул:
– И тот, кто любит.
*Carney - Love Me, Chase Me
I don’t want you baby
I don’t need you lately
Love is ever-changing
And I think you’re crazy
oooh girl, I’ve got to let you let you let you go…
на соо: тут